Тем временем прошло три года, и начались девяностые. Вилле меж тем сделал себе хорошее имя как басист на сцене Хельсинки и катил (когда ему не надо было быть в школе) на скейте по известным своей ухоженностью тротуарам финской столицы, чтобы вовремя прибыть на репетицию. Было много репетиций! Он, бывало, играл в семи группах одновременно, и из-за этого у него были некоторые проблемы с координированием всех встреч. Но чего ему не доставало для истинного счастья - собственная группа, которой он мог бы посвятить себя полностью. Для этого ему были нужны музыканты, у которых были схожие идеи, и которые думали о музыке так же, как он. Конечно, он таскался со своими приятелями по жилым кварталам Хельсинки и ходил в клубы, чтобы поразвлечься, выпить пива и покурить. Но мысли вращались около новой группы. Однажды вечером перед ними вновь объявился их старый школьный друг – Миже. Он как раз вернулся со службы в армии – снова свободен. В возрасте пяти лет врачи обнаружили у Вилле астму, которая и избавила его от этой пустой траты времени, да и заболевание оказалось не таким серьезным, как того можно было предполагать. Вилле: “Астма хорошо поддается лечению, и поэтому на самом деле с ней можно хорошо жить”. Во всяком случае, у Миже после этого вынужденного перерыва снова появилось желание заниматься музыкой, и они смогли начать строить планы. В то время они часто встречались, иногда у Вилле, в другой раз у Миже. Однажды вечером они сидели в квартире мамы Миже и как раз слушали Black Sabbath.

Пока они сидели на диване и слушали Black Sabbath, неожиданно в комнате возникло название: His Infernal Majesty – мрачный и величественный образ. Оба уже не знают точно, кто из них первым придумал название, но после того, как оно, наконец, было сказано вслух, всё казалось совсем простым. Звучание названия внушало темное величие, хотя, в то время оно было только расплывчатой, неопределенной величиной в полутенях.

His Infernal Majesty был в тот момент идеей группы с до сих пор только двумя действующими лицами. Так как Миже уже был басистом, Вилле решился пересесть за барабаны, о вокале он в тот момент еще не думал. Вилле и Миже положили глаз на Линде, но он, вскоре после прекращения существования предыдущей совместной группы Kemoterapia, присоединился в качестве гитариста к другим проектам, и поэтому был не доступен. Но им нужно было его заполучить, и Вилле, в конце концов, смог убедить его в своей идее, вот таким образом Линде влился в коллектив His Infernal Majesty.

Стало быть, хорошее начало, но общение внутри группы с двумя Микко не совсем простая задача, ведь Микко в Финляндии не менее распространенное имя, чем в Германии, например, Томас. Поэтому, решение взять псевдонимы в группе возникло из чисто практических соображений: гитарист Микко Линдстрем уже с ранней юности получил свое прозвище Линде, а Микко Паананен – новый басист, назвал себя Миже. Они репетировали, вместе таскались по клубам и обзавелись в течение года хорошими знакомствами, которые в будущем должны быть им полезны, например, с некоторыми ди-джеями и владельцами клубов. В общем и целом, пожалуй, то, что Вилле, Миже и Линде в то время пришли к согласию, и до сих пор являют собой креативный зародыш HIM, было счастливым стечением обстоятельств.

Серьезная проблема, однако, казалась длительное время неразрешимой: они все еще не нашли клавишника и вокалиста. В 16 лет Вилле ушел из школы, чтобы сосредоточиться только на музыке, и что - он не найдет клавишника и вокалиста? Смешно, где-то должен был быть кто-то подходящий для His Infernal Majesty. Они должны были расспрашивать только круг своих знакомых, но, несмотря на это, работали над собственными песнями. Их репертуар расширялся и расширялся, но другими музыкантами всё еще не пахло.

Эти записи стали вехой для них, наконец-то, первые песни на звуконосителе, хоть это и была всего лишь пленка. Это необычайно усилило их самоуверенность, и они обращались со свежей демо-записью в разные звукозаписывающие компании Финляндии. Время в ожидании ответа всегда проходило одинаково: если напрасно ждать, то когда-нибудь группа должна была признать, что они, очевидно, были не теми, кого ждал весь мир. Для Его Адского Величества время еще не пришло.

Почему у музыкантов всё должно происходить лучше, чем у художников, писателей или скульпторов? Можно долго работать над своим маленьким произведением искусства и неожиданно констатировать, что, походу, являешься единственным человеком во всем мире, кому оно нравится – удручающая ситуация, но не безнадежная. Пока они, укутанные в толстые куртки и шарфы, раздумывали в порту Хельсинки, как всё должно происходить дальше, решение пришло само по себе: они всегда должны оставаться при дворе, и они это сделали, ничего другого им не оставалось.

Вилле уже бросил школу во имя музыки, и Миже с Линде в принципе хотели того же самого, но музыка – не самое дешевое хобби, а в то время для каждого из них это все еще было хобби. Хотя родители всегда как могли финансово их поддерживали, они брались за различные виды работ, чтобы прожить. В семнадцать лет Вилле начал время от времени помогать в магазине своего отца, в секс-шопе в Хельсинки. Позже, в одном из интервью он рассказывал, что “это была весьма непрактичная работа, когда друзья хотели ко мне прийти, то в большинстве случаев их родители всегда имели что-то против, и, поэтому, туда заглядывало не так много знакомых”. По крайней мере, не те знакомые, которых можно было ожидать, ведь “однажды вечером я стоял за кассой и убирал видео и журналы, когда вдруг около прилавка оказался один из моих учителей. Он взял два видео и красное женское белье, я до сих пор не знаю, кому из нас было более стыдно, мне или ему! Во всяком случае, он сделал вид, что не знает меня и, в итоге, оставил лежать свою сдачу”. В то же время Миже вкалывал на гораздо более неприятных работах, рабочим на стройке или так называемым садовником. Миже: “В принципе, слово “садовник” было не более, чем любезным описанием дворника, вычищающего грязь других людей - это было действительно паршивое время”. Поэтому у него были хорошие причины оставить наконец все эти работы, что-то должно было случиться.

Как только у них появлялось время, они баррикадировались в репетиционной, находившейся в подвале жилого дома в Хельсинки. Они не имели ни времени, ни желания там прибираться, в доме и так уже достаточно грязно, и поэтому комната регулярно до краев наполнялась мусором, отчего она и получила кодовое название “мусорное ведро”. Для постоянного пребывания эта дыра действительно была не предназначена, потому что в довершение всего старые трубы находились в ветхом подвале, и в один прекрасный день группа стояла по колено в холодной воде. Досадно, прежде всего, из-за плавающих в воде инструментов.

Они писали песни и репетировали каждую свободную минуту, но им было ясно, что в группе кто-то должен петь, иначе His Infernal Majesty, как экспериментальный проект, с быстрого старта стремительно пойдет ко дну. В их головах была идея группы, и в ней присутствовал вокалист. После того, как у них было готово достаточное количество произведений, они захотели выступать и в живую. В клубах своего города они видели так много групп, которые им казались намного хуже, чем они сами, поэтому - сейчас или никогда. В репетиционной разгорелась дискуссия, которая не очень понравилась Вилле: Если не найдется вокалист вне состава группы, значит, им должен стать кто-то из них. Миже и Линде были быстрее: они подняли свои пальцы и указали на Вилле, который сначала решительно сопротивлялся, но его переубедили. Длинная рука демократии восторжествовала.

Вилле сначала должен был смириться с ролью вокалиста. В His Infernal Majesty он сидел за барабанами, но он был из царства басистов, а басисты, как правило, считаются самыми застенчивыми музыкантами. А теперь нужно петь, что было для него намного большим усилием, чем недавний переход от баса к барабанам. Но это сработало.

В 1995 они, наконец, записали свое второе демо. В качестве названия демо носило просто название группы: His Infernal Majesty. Вилле играл на барабанах и пел, Миже играл на басу, а Линде на гитаре. Эта кассета была записана на 4-дорожечный рекордек и содержала четыре песни, которые они точно так же, как и свое первое демо, хотели разослать по звукозаписывающим компаниям.

Только осенью 1995 они почувствовали себя достаточно уверенными, чтобы запланировать первый концерт, т.к. Вилле сначала должен был привыкнуть к своей двойной роли. Они разговаривали с друзьями и владельцами клубов, с которыми были к тому времени знакомы, и так случилось, что в ноябре они получили свое первое приглашение выступить в Teatro, маленьком клубе в Хельсинки.

Тем не менее, они почувствовали запах сцены и хотели большего. С того самого момента они начали регулярно вновь и вновь играть живьем, а сеть из знакомых и друзей постепенно оказывала свое воздействие. Насколько все было стабильно, можно увидеть на примере их второго выступления. Вилле: “Был организован маленький метал-фест, и в то время у нас не было (никакого) постоянного клавишника. Мы непременно хотели играть, в нашем сет-листе была запланирована парочка кавер-версий на Type`O`Negative – без синтезатора ничего бы не получилось, и мы судорожно размышляли, как мы можем это обыграть. Мы вышли на одного старого школьного товарища, который сказал, что умеет играть на синтезаторе, мы спросили его, не мог бы он выручить нас тем вечером. Его звали Эмерсон Бертон” – фанаты сразу же заметят, что это имя снова актуально, но на тот момент времени он был исключительно вынужденной мерой.

Вилле: “Несмотря на то, что в тот вечер он играл с нами, в то время он был очень занят классической музыкой, поэтому мы с ним снова расстались и искали нового клавишника, который затем записал с нами первый альбом”. Этим клавишником стал Антто Меласниеми. Помимо него к группе примкнул еще и ударник Юхана “Патка” Рантала, и этот лайн-ап, казалось, наконец, сошелся. Второе демо уже опустилось в почтовые ящики звукозаписывающих компаний, и His Infernal Majesty хотел, наконец, увидеть свои диски на полках. И их вторая попытка была удачной, как вспоминает Вилле: “Мы снова разослали запись, и стало как-то очень странным то, насколько быстро всё стало происходить. Запись очевидно была достаточно хороша, и мы быстро договорились о нашем первом контракте на выпуск пластинки с финской BMG – это было действительно очень важно для нас. А после все пошло нормально.”

Вилле: “Теперь мы стали укомплектованной группой и снова отправились в студию, где мы записывали EP, который сами и продавали”. Он носил название “666 Ways To Love: Prologue” и появился в 1996 с четырьмя песнями: “Stigmata Diaboli”, “Wicked Game”, “Dark Sekret Love” и “The Heartless”.

В Финляндии он быстро стал популярным, прежде всего благодаря песне “Wicked Game”, и те, кто сейчас вспомнил о песне Криса Айзека 90-го года, оказались весьма правы в своем предположении: уже оригинал стал мировым хитом и украсил саундтрек фильма Дэвида Линча “Wild At Heart”. Новое исполнение песни группой His Infernal Majesty показал хотя и неотразимую, но все же мягкую в оригинале песню укутанной в мрачную накидку, но, конечно, это был их принцип и их поиск своего «я». Необычная кавер-версия стала основой для первого альбома, который вскоре должен был последовать за пластинкой, и первый барьер был взят. Вилле: “То был абсолютно гениальный момент, когда мы увидели, как собственная музыка, наконец, лежала перед нами, записанная на CD! Момент, который мы точно никогда не забудем”. С этим EP в кармане они играли разные концерты в округе Хельсинки: “666 Ways To Love: Prologue” был издан в виде дигипака количеством в 1000 штук и сегодня более не доступен для приобретения, разве что вы готовы отдать за него 800 немецких марок в интернете.

Воодушевленные хорошим началом и договором с BMG они работали над новыми песнями и летом 1997 отправились в студию, чтобы начать запись своего дебютного альбома. Альбом должен был создаваться в студии Finnvox в Хельсинки, единственной большой студии города, но, конечно, в распоряжении у них, как у новичков, не было никакого неограниченного бюджета, и поэтому, они должны были искать менее затратные альтернативы для некоторых основополагающих записей. Как и в случае с “666 Ways To Love: Prologue” все это время они работали вместе с другом, которого звали Хиили, и который последние годы был их звукооператором. Поэтому они размышляли, где можно начать подготовку к изданию записи. У Хиили была пара знакомых в маленьких студиях, располагавшихся на окраинах Хельсинки и с ним самим в качестве техника, который мог хорошо себя чувствовать в акустических представлениях группы, поэтому всё должно было сработать. Они собрались в MD and Peacemakers и запечатлели первые аккорды их будущего альбома на пленке. После этого, как и было запланировано, они переместились в Finnvox, и в середине лета 1997 все пошло по плану. То, что тогда звучало из колонок, стало первым камнем в необыкновенной карьере: “Greatest LovesongsVol. 666”.

Первым результатом этой записи стал сингл “When Love and Death Embrace”, и уже вскоре после своего появления он попал в финские чарты, чем группа укрепила свой первый успех. Помимо новых версий “Wicked Game” и “The Heartless” альбом содержал песни “Your Swett 666”, “It`s All Tears”, “When Love and Death Embrace”, “The Beginning Of The End”, “For You” и “(Don’t Fear) The Reaper”, и сами эти названия уже предполагали тенистый мир идей, в котором обитала группа.

Вилле: “Нет, это не предрассудок, что финны меланхоличны – это правда. Может, кому-то из другой части мира это покажется странным, но я думаю, что здесь нужно быть меланхоличным. Это именно черта характера. В меланхолии нет ничего негативного - она, скорее, печаль.”

Помимо “Wicked Game” альбом похвастался еще одной кавер-версией –“(Don’t Fear) The Reaper”, на этот раз Blue Oyster Cult.

Если иметь в виду грядущую пластинку HIM, то здесь всплывает одна интересная связь: ведь Blue Oyster Cult в июле 1976 с этой песней создали их единственный заслуживающий упоминания хит в США. Они снова стали с этой песней психоделичнее, а затем вернулись к своим корням. Тенденция, которую в будущем повторит и HIM, но позже.

В одном из первых интервью с музыкальным журналом Sonic Seducer в августе 1998 Вилле, бросая взгляд в прошлое, объяснил выбор песен на альбоме вполне прагматично: “Конечно, нам нравятся песни, на которые мы делаем каверы, иначе мы бы никогда их не использовали. Но когда мы начинали заниматься музыкой, мы играли их главным образом для того, чтобы хотя бы получить связь с публикой в принципе. Для этого идеально подходили кавер-версии, ведь через них люди автоматически становятся более открытыми к нашим песням”.